Люди у нас довольно нервные. Много таких, что только тронь, взрываются от пустяка, как порох, и машут кулаками или чем похуже, вроде травмата. Особенно эта нервность усиливается, когда у человека есть какая-нибудь слабина, а вокруг много народа. К примеру, скажем, когда человек в бане. Известное дело — в бане все голые и похожи, как два куска мыла. Как тут отличишь, у которого Ландкрузер, а у которого штаны дырявые? Вот более обеспеченные граждане и начинают сильно нервничать и даже любят наорать на окружающих.
Впрочем, это мы отвлеклись, а рассказать я хотел не про то, как некоторые неадекватно реагируют на пустяки, а про то, от чего стоит воздержаться на пляже, чтобы не бесить нормальных, адекватных граждан. На пляже ведь, как в бане: все голые, и народу много.
Поскольку я сам сейчас на пляже по причине отпуска, очень страдаю от того, что доносится с соседних лежаков. Давеча лежали рядом со мной две довольно милые девушки. Одна даже такая с виду интеллигентная, в шляпке и розовом купальнике. И вдруг эта приятная особа со смехом говорит подруге: «Ой, знаешь, у меня такое чувство, что меня всю ночь…» И дальше следует описание одного из видов ласки, не требующей от граждан полного разоблачения. И главное, она это говорит так запросто, словно обсуждает достоинства вареной кукурузы, и даже не видит необходимости снижать громкость своего довольно юного звонкого голоса.
Я, чертыхаясь, переворачиваюсь на другой бок и стараюсь как-то половчее заткнуть уши, чтобы не пугать окружающих странными манипуляциями. Однако собеседница интеллигентной девушки не поддержала мое желание по-стариковски подремать. Вдохновившись рассказом подруги, она щебечет уже совсем полную чушь и рассказывает, как ее кавалер из отдыхающих успел раздеться до носков, пока она ушла на кухню ставить чайник. Я начинаю размышлять, на кой черт было оставлять носки, и сон окончательно куда-то улетает.
На наших Краснодарских пляжах все еще случаются перегибы, и местами отдыхающие набиваются, как сельди в бочку. Недавно по причине воскресенья пришлось битый час шагать через лежащих граждан, чтобы примостить на солнышке свое уже изрядно потрепанное житейскими бурями тело. И как только я приготовился принимать чудодейственные по своей целительности солнечные ванны, как один бесцеремонный усатый гражданин радостными криками стал призывать свою довольно большую семью на крохотный пятачок в районе моей головы. Там действительно оставалось метра полтора свободной территории, но место, право, было дрянное, все усеянное костями и окурками.
Я решил не обращать на них внимание, но это оказалось довольно трудно и даже невозможно, так как очень полная мадам, по виду, мамаша того гражданина, буквально уперлась своей спиной в мою голову. Когда я вежливо попросил ее подвинуться, она вскипела, как чайник, и пожелала мне различных неприятностей. Я, конечно, принципиально свои позиции не оставил, но вынужден был терпеть, когда эта чужая мамаша ворочалась надо мной, как бегемот, подставляя солнцу различные части своего довольно объемного тела.
Мы все выступаем за педагогику и приветливо относимся к вымуштрованным детям, но, граждане дорогие, разве пляж — это место для педагогических упражнений? Если бы еще ваши преподавательские способности были на высоте. Однако некоторые мамаши, чьи мужья предпочли не подставлять им крепкое мужское плечо и отправили отдыхать с детьми в одиночку, буквально превращаются в фурий и бросаются на своих тщедушных детей с яростным шипением. Пожилые бабушки и дедушки проявляют себя еще худшими воспитателями, несмотря на седины и изрядный жизненный опыт.
Давеча возле моего шезлонга обосновалась одна довольно солидная пожилая пара с внуком. Дедушка сразу лег между шезлонгами, чтобы не отсвечивать, и сделал вид, что спит. Его голос я услышал лишь однажды, когда приехавшее с ними чадо, лет двенадцати с виду, умыкнуло его резиновую подушку. Дедушка довольно вяло возмущался и остался таки без подушки. Однако бабушка к своему почтенному возрасту сохранила изрядную прыть и принялась применять на внуке накопленные за долгую жизнь педагогические знания. Она запрещала пареньку буквально все. Стоило чаду открыть рот, бабушка говорила «нет» раньше, чем вникала в суть просьбы. Внук возражал, и начинались очень громкие прения. К тому же, пожилая дама придерживалась какой-то подозрительной лженаучной теории, что купаться дольше десяти минут опасно, хотя стояла тридцатиградусная жара. Глядя на отрока, чья конституция говорила о недюжинном здоровье, я буквально сочувствовал этому несчастному созданию, хотя за громкие возражения одновременно хотелось его урыть.
Места для отдыха у нас довольно четко разделились на семейные и молодежные. Но бывают такие граждане, которые чего-то там попутали и закатились на семейный пляж с целью «хорошенько отжечь». Веселье таких не вполне умных граждан напоминает вторжение крокодилов на лежбище моржей. Кругом лежат такие, которых разморило солнышком, а некоторые оказываются и вовсе малохольными и даже с трудом передвигают свои отечные ноги. Дамы пытаются укачать довольно буйных младенцев и даже смиренно дают им кушать грудь, отчаявшись в других способах.
И вот недавно я наблюдал, как в это сонное царство пришла компания молодежи под предводительством одного довольно странного субъекта. Он усердно изображал из себя лицо кавказской национальности. Для этого он отрастил бороду, которую то и дело оглаживал, потягивая свой вейп. Опоздавших он приветствовал восторженными воплями и называл «Мишя-брят» или «Оксана-сестря», пародируя акцент. Потом установил на песке одну из этих дурацких блютуф колонок с мерзким звуком и начал проигрывать довольно дебильные композиции из своего смартфона. Особенно запомнилась запредельная по идиотизму песенка «Мы бежим с тобой, как будто от гепарда». Певец так нещадно грассирует на слове «гепард», что складывается впечатление, что он не просто идиот, но еще и картавый. Натужные бодряки притом происходили в обстановке, похожей на больничную палату. Товарищи псевдокавказца, похоже, поняли, что их попытки изобразить веселость не особенно уместны рядом со спящими младенцами и стариками, и реагировали на призывы тамады «отжечь» довольно вяло. Однако он не унимался, и пати прекратилось, только когда закончился день.