Именно с этих слов началось мое общение с сотрудником органов опеки. Мне позвонили предложить знакомство с новорожденным отказным малышом. Ему в тот день было 10 дней.
Мне кажется я услышала, как женщина в трубке в изумлении подняла брови.
Когда я приехала в больницу знакомиться с мальчиком, он оказался сероглазым и пухлощёким, с большущим плоским носом, лохматыми чёрными волосами и забавным, необычным разрезом глаз. Смешной. Трогательный. Совсем крошка.
Нет, я не испытала никакого щелчка. Мое сердце не наполнилось любовью и нежностью. Но ничего отталкивающего в маленьком буряте точно не было, подумаешь, совсем не похож на нас с мужем. Разве это главное? Вот уж точно не для меня.
А как же сифилис, спросите вы. А никак
Спасибо моему биологическому высшему образованию и работе в сфере диагностики инфекционных заболеваний. Если ребёнок внутриутробно заражён сифилисом, это приводит к серьезным патологиям развития, заметным сразу при рождении. Опека не стала бы скрывать такую информацию. А если патологии нет — значит у кровной мамы сифилис, скорее всего, был когда-то давно вылечен. А антитела в организме остаются на всю жизнь и конечно передаются малышу. Постепенно из малышковой крови материнские антитела выведутся, и через какое-то время от сифилиса не останется и следа. Так всё и оказалось — через полгода мы пересдали анализ, и мой сынишка был признан совершенно здоровым. Мечта любой мамы — здоровый малыш.
А внешность и вовсе превзошла все мои самые смелые ожидания. Я была готова принять сына любым, но не ожидала, каким красавчиком он станет. Щеки уменьшились, нос расправился, волосы посветлели, и теперь найти бурятские корни в лице сынишки — непростая задача. У него до сих пор очень необычный разрез глаз, которым я любуюсь каждую минуту. И он потихоньку становится все больше похож на меня
Но я с благодарностью вспоминаю слова женщины из опеки, благодаря которым три семьи отказались и оставили моего сына для меня. Он, с его взрывным темпераментом, точно не был предназначен для пугливых родителе