— А давай наперегонки?

— А давай наперегонки до горки? — предложил он ей, предвкушая победу.

— Не-а, — отказалась она. — Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.

— Струсила? Сдаешься? — подначил он ее и засмеялся обидно.

— Вот еще, — фыркнула она и рванула с места к горке.

Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно, как гуляют другие, и дулись друг на друга и на воспитательницу.

— Говорила тебе — попадет, — бурчала она.

— Я бы тебя перегнал обязательно, — дулся он. — Ты нечестно побежала. Я не приготовился…

— А спорим, я быстрей тебя читаю? — предложил он ей.

— Ха-ха-ха, — приняла она пари. — Вот будут проверять технику чтения, и посмотрим. Если я быстрее — будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю.

— А если я — отдаешь мне свои яблоки всю неделю! — согласился он.

Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал:

— Ну и что! Зато ты не запоминаешь, что читаешь, и пишешь медленнее. Спорим?…

— А давай поиграем, — предложил он. — Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца.

— Дурак, — почему-то обиделась она.

— Слабо? — засмеялся он. — Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо?

— И ничего не слабо, — повелась она. — Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь.

— Само собой, — кивнул он. — А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело.

— А ты мне сочинения пишешь, — хихикнула она. — Врать и сочинять как раз рыцарское дело.

А потом он оправдывался в телефон:

— А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу…

— Ты сможешь сыграть влюбленного в меня человека? — спросила она.

— С трудом, — ехидно ответил он. — Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось?

— На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое.

— Ну-у… Я даже не знаю, — протянул он.

— Слабо? — подначила она.

— И ничего не слабо, — принял он предложение. — С тебя пачка сигар, кстати.

— За что? — не поняла она.

— Эскорт нынче дорог, — развел руками он.

А по дороге домой он бурчал:

— «Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного»… А сама по роже лупит ни за что… Влюбленные, между прочим, целоваться лезут обычно…

— Что это? — спросила она.

— Кольцо. Не очевидно разве? — промямлил он.

— Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается?

— Угу. Давай в мужа и жену поиграем, — выпалил он.

— Надо подумать, — кивнула она.

— Слабо? — подначил он.

— И ничего не слабо, — протянула она. — А мы не заигрываемся?

— Да разведемся если что. Делов-то, — хмыкнул он.

А потом он оправдывался:

— А откуда мне знать, как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну хочешь, еще раз попробую? Мне не слабо.

— Сыграем в родителей? — предложила она.

— Давай. В моих или в твоих? — согласился он.

— Дурак. В родителей собственного ребенка. Слабо?

— Ого, как, — задумался он. — Не слабо, конечно, но трудно небось.

— Сдаешься? — огорчилась она.

— Не, не. Когда это я тебе сдавался? Играю, конечно, — решился он.

— Усложняем игру: ты теперь играешь в бабушку.

— Правда? — не поверила она.

— 3900, — кивнул он. — Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть?

— А ты в данном случае во что играешь?

— В мужа бабушки, — засмеялся он. — Глупо мне в бабушку играть.

— В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился, — засмеялась она. — Или слабо?

— Куда я денусь-то…

Она сидела у его кровати и плакала:

— Сдаешься? Ты сдаешься, что ли? Выходишь из игры? Слабо еще поиграть?

— Угу. Похоже, что так, — ответил он. — Неплохо поиграли, да?

— Ты проиграл, раз сдаешься. Понял? Проиграл!

— Спорное утверждение, — улыбнулся он и умер.