"Когда теряет равновесие твоё сознание усталое..."

В каждом человеке присутствует два начала - мужское и женское, доброе и злое, светлое и темное. Пожалуй, трагизм нужен нам для того, чтобы уравновешивать благополучие и чтобы оставаться-таки человеком. А формы поддержания равновесия каждый выбирает для себя сам. «Когда теряет равновесие твоё сознание усталое» (И.Бродский), ты можешь делать всё, что угодно. Ну, допустим, думать о прожитом и делать выводы. Или, когда думать надоедает, можешь пойти погулять. Но это слишком не трагично… Поэтому можно перечитать Булгакова и без всякого ёрничанья от души вздохнуть над строками «Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля!..Это знает уставший.» В это время можешь поймать себя на том, что «уставшим» сегодня ты являешься настолько сильно, что почти готова прильнуть к плечу любого из своих «бывших», чтобы ощутить хотя бы каплю так необходимого тебе тепла. Которое, да, без сомнения ты можешь дать себе сама в виде ресурса, но которое хотелось бы получить от мужчины, а не мудрствуя лукаво… И тогда ты делаешь самое непсихологическое и совершенно не то, что сможет тебя порадовать, но с какой-то идиотской надеждой глупца, которой обладает каждый человек, но которую не каждый отваживается проявить. А может, так? – нет тут никакой отваги, а только бесконечная и ничем неподтвержденная наивность на грани с идиотизмом. Ну да, в общем, решать тем, кто будет читать, то есть вам, дорогой читатель. А что делаешь ты вместо того, чтобы поддержать своё и без того усталое сознание чем-нибудь из области осознанности и воли? Ясно что – выпиваешь энную дозу спиртного и пишешь человеку, который не является любым из твоих бывших. Тому, в общении с которым в тебе всегда просыпается по итогу не то, чего бы тебе хотелось. Тому, с которым ты когда-то могла говорить о чем-то близком и хорошем. Это было очень давно, когда ты думала, что ты Маргарита и у тебя есть много сил, чтобы хранить его покой. А ему льстило производить на тебя впечатление Мастера, и он был рад тому, что ты готова его беречь. Ты пишешь, вы какое-то время даже рады общению, но чем дальше заходит диалог, тем быстрее (причём, с каждым вот таким разом попыток общения это случается всё быстрее, нежели это было поначалу) этот диалог приходит к точке разногласий. И они вроде бы не являются существенными. И ты сначала просто начинаешь ощущать себя обманутой и лишь потом анализировать – а что в очередной раз произошло? Благо, происходило многое, и твоя способность к анализу развилась неимоверно. А теперь ты даже можешь ещё и иллюстрировать произошедшее примерами из области психологии и проекций. И вот уже практически всё становится более-менее понятным. Он пишет: тебе я верю А ты: везёт. А я тебе далеко не во всём Он: доверие – это вопрос договоренности. А ты: нет, доверие – вопрос опыта, а мой опыт с тобой, увы, не позволяет мне доверять тебе так, как я это делала прежде, когда моё доверие априори было вызвано лишь моим желанием верить и не основывалось на твоём поведении и отношении ко мне. И вот в этот самый момент тебе очень хотелось бы, чтобы он ответил, что да, он бывал по отношению к тебе порой не очень добрым и не всегда относился бережно, почему по итогу ты и перестала ему доверять. Но он не делает этого. Каждый раз не делает и не говорит того, что тебе бы хотелось. Ты начинаешь видеть в нём того самого кота Бегемота, который жульничает на шахматной доске и при этом делает вид, что не делает этого, и ещё делает вид, что не понимает того, что сейчас происходит. Более того, он продолжает заниматься тем, что уточняет формулировку доверия. И пишет, что доверие – это вопрос непротивления сторон. И вот тут в тебе просыпается Иван Бездомный с его прямодушным и шизофреническим стремлением доказать всему миру, что тебя обманывают и при этом врут в глаза, хотя ведь всё достаточно очевидно и почему бы не признать того, что было фактически?! И ты пишешь, что доверие – это не вопрос красивых формулировок, это вопрос, задевающий за живое. И всё бы ничего, но он продолжает вести себя как тот самый Бегемот, который под конец своих же жульничеств ещё и очень противно начинал вызывать к себе жалость. Он пишет «да, задевает…» И тебе снова жутко противно от того, что ты начала писать, что он не сказал тебе того, что был в чем-то недобр по отношению к тебе, что доверие – это и правда вопрос отношения друг к другу… И ещё мерзко от ощущения в себе правдоруба Ивана Бездомного. Благо, пройдено до этого и выпито сейчас достаточно, чтобы не продолжать диалог, а с легкой иронией относительно произошедшего подумать: как жаль, что наши проекции не сходятся в какой-то приемлемой для обоих точке. Что поведение одного неизменно вызывает к жизни «правдолюбие» другого. И что не нашёлся пока тот, кто пришёл бы и крикнул, сложив рупором руки, «Свободны». Что нет нужды каждый раз искать мужскую поддержку в грустном мальчике-паже, который, истолковав твои слова как угрозу, превращается в проныру-кота и начинает юлить и «жульничать». Что тебе нужны близость и глубина, а ему – безопасная дистанция, и что для каждого из вас это и означает степень доверия или договоренностей. А, стало быть, является главным условием возможности не только ведения диалога, но и продолжения взаимоотношений. Что при всём этом есть, оказывается, масса хороших чувств по отношению друг к другу. И остаётся только гадать, чем эти чувства вызваны – друг другом или своим собственным желанием верить и любить?.. И в неизвестно какой раз задаешь себе вопрос «Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?» И отвечаешь – незачем. Наверное, достаточно того, что понимаешь другого, не желаешь ему зла, и даже готов не трогать его больного и того, к чему он не готов тебя подпустить по каким-то известным лишь ему причинам. И давно не винишь себя за то, что и в тебе есть нечто от того самого Ивана, и что тебе совершенно не напрасно хочется любви и поддержки, которую не даст мальчик-паж и тем более кот Бегемот)) Но это не насмешка. Это желание как-то уложить, дополнить картину. Да, её, свою картину мира. Чтобы усталое сознание не так сильно уставало. Ведь ты, в конце концов, просто человек. К тому же, женщина. И это тоже не окончание из разряда «Всё понятно, ПМС» или «надо бабе мужика». Это о любви. Она бывает разной, и такой тоже, как оказалось.