МНЕ ЖАЛЬ, ЧТО МНЕ НЕ ОБЪЯСНИЛИ ЭТО В ДЕТСТВЕ

Из своего детства во взрослую жизнь через игольное ушко я протащила очень много стыда. Токсичного, отравляющего...

Его было очень много в моем детстве. Например, когда папа говорил с соответствующими интонациями: «Позорище!». Или «Как не стыдно». Или когда учитель говорит мне, восьмилетней, стоящей посреди класса: «Я бы сквозь землю провалилась». Все эти фразы в переводе с языка взрослого на язык ребенка означали одно — «Ты плохой». И ребенок понимает: я плохой, я вам не подхожу. И не просто не подхожу вам, — я не подхожу этому миру.

В таком стыде очень много одиночества, он почти непереносим. Внутри этого состояния есть одно желание — исчезнуть, спрятаться, провалиться, словно мир смотрит на тебя тысячью глаз, и тысячи голов осуждающе качаются в такт. 

Даже когда ребенок вырастает, он проносит вместе с собой во взрослый мир свою стыдящую фигуру. Фигуру папы или мамы, которая впиталась в плоть и кровь и грозит пальцем (уже изнутри). И окружающий мир кажется враждебным. И со стыдом сталкиваться непереносимо (внутри говорит весь этот травматичный детский опыт), проще спрятаться, проще ничего не делать, ведь возможность любого риска связана со страхом стыда. В терапии распутать клубок токсичного стыда непросто, ведь для этого нужно найти стыдящую фигуру, а она растворена и разбавлена, она впиталась в клетки и кожу, в само мироощущение клиента.

Откуда это берется? 

Конечно, корни нужно искать в раннем детстве. Изначально стыд работает на удовольствие родителя. Чтобы не стыдиться самому, родитель передает этот непростой жребий ребенку. Убегая от своих мыслей «Мой ребенок ведет себя ужасно, значит я плохая мать», родитель транслирует: «Как тебе не стыдно! Позорище!». Также в стыде заключена родительская потребность («Ай-ай, на папу обижаться нельзя!»), и это — злоупотребление властью, которая есть у родителя.

Ведь тогда послание определенное: «Ты сам неважен, важен только я. Ты никто, тебя нет». Вот только когда в контакте кого-то нет, то и самого контакта нет. Есть только Родитель и его Большая Расческа, которой он причесывает своё раздувшееся эго, ошибочно принимая за него в том числе и своего ребенка.

Меж тем, есть и здоровый социальный стыд и он важен для выживания в социуме, когда ребенок осваивает правила поведения. Здоровый стыд — прекрасный регулятор, который призван отзеркаливать действия ребенка и устанавливать границы. Ведь «реальность, чувство безопасности и определение границ дозволенного являются важной составной частью развивающегося сознания ребенка». Детство, наводненное стихийным стыжением (границы неясны, а настроения родителя непредсказуемы) лишено этой самой базовой безопасности. Родители — главные проявления мира, и откуда взяться спокойствию, когда мир так безумен.

Мне жаль, что мне не объяснили это в детстве. Я рада, что могу опираться на это в воспитании своих детей.