Нассим Талеб: Реальная жизнь — это риск

Однажды я был на званом ужине. Напротив меня за большим круглым столом сидел вежливый молодой человек по имени Дэвид.

Хозяин, Эдгар, был физиком, а вечер был посвящен некоему автору, бывшему секретарю великого Борхеса, так что все, за исключением Дэвида, были одеты как люди, которые читают Борхеса.

Дэвид же всем своим видом показывал: он не знает, что люди, читающие, помимо других авторов, Борхеса, собираясь вместе, одеваются определенным образом.

В какой-то момент во время обеда он неожиданно вытащил нож для колки льда и проткнул им ладонь. Я понятия не имел, кто этот парень, и не знал, что Эдгар увлекается фокусами.

Оказалось, что мой сосед — знаменитый иллюзионист Дэвид Блэйн.

Я очень мало знал о фокусах и предположил, что имею дело с оптической иллюзией, но в конце вечеринки вдруг увидел, как Дэвид берет пальто — он держал в руке носовой платок, чтобы капли крови не падали на пол. То есть он действительно проткнул руку ножом для льда — со всеми сопутствующими рисками.

В моих глазах он стал совершенно другим человеком. Он стал реальным. Он рисковал своей шкурой.

Через несколько месяцев мы снова встретились и, пытаясь пожать ему руку, я увидел шрам.

Тысячелетний спор

Этот эпизод помог мне разобраться в концепции Троицы.

Христианство на всем протяжении своего развития, на всех соборах, продолжало и продолжает настаивать на двойственной природе Иисуса Христа. Было бы теологически проще, если бы Бог был богом, а Иисус человеком, одним из пророков — кстати, для мусульман так и есть.

Но нет, он должен быть и богом, и человеком, и эта двойственность настолько важна, что сохраняется и уточняется две тысячи лет:

• православные считают, что эти две части составляют единую сущность,
• монофелиты — что у них одна воля,
• а монофизиты — что они одной природы.

Представители других монотеистических религий видят в христианской Троице отголоски язычества, что стоило жизни многим христианам, попавшим в плен к ИГИЛ.

Похоже, первым христианам было важно, что Христос действительно рисковал и жертвовал собой, действительно страдал на кресте и пережил смерть. Он рисковал и, что еще важнее для нашей истории, пожертвовал собой ради других.

Богу в этой ситуации было бы нечем рисковать, он не мог бы страдать, а если бы мог, значит, в нем было бы много от человека.

Бог, на самом деле не страдающий на кресте, — это фокусник, а не человек, действительно проткнувший себе руку.

Православная Церковь идет дальше, поднимая человека к богу. В IV веке епископ Афанасий Александрийский писал: «Иисус Христос воплотился, чтобы мы могли стать Богом».

Именно человеческая природа Иисуса позволяет нам, смертным, получить доступ к Богу и слиться с ним, стать его частью, чтобы приобщиться к божественному. Это слияние называется обожествлением, и человеческая природа Христа делает его возможным для всех нас.

Матрица

В философии есть известный мысленный эксперимент: так называемая машина опыта.

Она устроена так: вы сидите в некоем устройстве, техник подключает к вашей голове провода, и вы переживаете некий «опыт».

Вы чувствуете себя так, будто событие произошло на самом деле, хотя на самом деле все было только у вас в голове.

Увы, поверить, что такой опыт можно сравнить с реальностью, способен только модернистский философ, никогда не имевший дела с риском.

Почему? Потому что, повторяю, жизнь состоит в том, чтобы жертвовать собой и принимать на себя риски, и без этого вряд ли можно назвать существование — жизнью. Если ваше приключение не подразумевает возможности обратимого или необратимого ущерба, какое же это приключение?

Здесь есть тонкость (но не пытайтесь спорить об этом с философом). Можно сказать так: человек, находящийся внутри машины, искренне полагает, что рискует, и может испытывать боль и сожаление. Но это внутри, а снаружи машины никакой опасности необратимого вреда нет. Сон не равен реальности, и, даже если вы просыпаетесь после падения с небоскреба, жизнь продолжается.

Далее мы поговорим о преимуществе демонстрации недостатков.

Дональд

Я часто включаю телевизор без звука. Увидев Дональда Трампа рядом с другими кандидатами во время республиканских праймериз, я понял: что бы он ни сказал или сделал, победа принадлежит ему.

Почему я так решил? Потому что его недостатки видны невооруженным глазом. Он настоящий, а люди, которым приходится идти на риск, всегда проголосуют за живого человека, который смог воткнуть себе в руку нож для льда. Чтобы специально сыграть такое, он должен быть великим актером, достойным греческих трагедий.

Многие говорят, что Трамп не раз проваливался как предприниматель, но это только поддерживает мою позицию: лучше реальный человек, не раз терпевший поражение, чем бесплотный призрак, и каждый шрам, каждое пятно или недостаток делают человека все более настоящим.опубликовано econet.ru

© Нассим Талеб