Про путаницу в чувствах

Как разобраться в чувствах

Встречается достаточно много людей, которые путают ревность с завистью, вину со стыдом, страхом или злостью. Перепутать их немудрено. Можно попробовать разобраться, хотя бы в первом приближении. Дело здесь не в только в словах, дело в том, что эти чувства означают для конкретного человека, есть ли у них конкретный биологических профиль и психодинамическая картинка.

С чего начать? С анекдота.

Анекдот совсем американский и поэтому в российском контексте воспринимается не очень, но как иллюстрация работает.

Вот едете вы в авто с большим превышением скорости и навеселе. Проехали мимо полицейского. И ничего не случилось – никто вас не остановил. Вы можете говорить вслух, что чувствуете себя виноватым за то, что сели за руль нетрезвым и превысили скорость. А что вы на самом деле чувствуете?

Хороший индикатор здесь – это то, что вы испытали после случившегося.

Если вы испытали облегчение, то изначально вы чувствовали не вину, а страх. Если же вы чувствуете сожаление, что вас не остановили, то есть какой-то своей частью Вы бы хотели “нести ответственность” за содеянное, то да, вы могли чувствовать вину. (Dr. Hansell, personal communication)

Вина бывает более-менее естественной, если вы ощущаете, что причинили кому-то вред или нарушили закон, в который вы верите. Вы об этом знаете, и другой человек об этом знает, ощущение вреда явное.

Например, это случай неспровоцированной агрессии с вашей стороны. В этом случае вина – это естественный гомеостатичный механизм системы, который помогает залечить надрыв в отношениях.

При этом, Ledoux справедливо заметил, что врожденного страха очень мало, и большинство объектов, которых мы боимся – мы учимся их бояться, или нас этому учат. Та же песня происходит с виной. Нас учат быть виноватыми, нас винят и рассказывают про вред, который мы причинили разным субстанциям – себе, Богу, родителям, друзьям и т. д.

Вред ближнему – это еще куда ни шло, потому что ближний может об этом (а) сказать, (б) молча сверкать фингалом под глазом, (с) ничего не говорить, но если у нас эмпатия еще живая, мы можем понимать, что сделали больно.

Если же человек, с которым вы общаетесь, не испытал боли (душевной или физической) в результате ваших действий, более того, знает об этом, но обвиняет вас, то это - манипуляция чувством вины (американцы называют ее guilt trip).

Вам предъявляют жертву, да еще с такой миной, что вы – насильник и преступник. Взрослые люди могут в этом случае сказать: я не чувствую себя виноватым. Тогда происходит общение, в котором основной фокус – это момент вреда. Есть вред или его нет. Возможны варианты.

Например, можно сделать другому больно неосознанно – тогда не чувствуешь вины сразу, но все же, по факту, сделал другому больно и разговор о вреде уместен. Коммуникации помогают выяснить, что это конкретное действие для этого конкретного человека означает боль. Бывает обратное, то есть случай выше – манипуляция виной, когда вреда нет совсем.

Очень часто в общении детей и родителей эта простая манипуляция пробивает детские защиты, детей винят, и они учатся чувствовать себя виноватыми. Стоит заметить, что это тонкая грань. Дети до определенного возраста достаточно нарциссичны, и для образования у них естественной вины родители необходимы. Если ребенок делает больно брату, сестре или родителю, то родитель может ребенку об этом сказать. Кроме того, ребенок может впитывать отношения между взрослыми, когда один сделал другому больно и извинился искренне.

Для отличия токсической, наносной, манипулятивной вины от естественной стоит задать два рациональных вопроса. В чем вред? Для кого вред? Если человек не может ответить на эти вопросы рационально, то манипуляция виной происходит с большой вероятностью.

Как отличить вину от стыда? Иногда это непросто. Стыд – это ощущение, что ты среди людей и делаешь что-то активно социально неприемлемое. Например, стоишь голый, а вокруг все одетые. Вреда как такового нет, но жутко неуютно. Ты не соответствуешь ожиданиям людей, причем сильно не соответствуешь. Более того, ты в определенном смысле обнажен так или иначе, если не в прямом смысле, то метафорически – ты открыт, на что-то твое интимное смотрят люди.

При чувстве стыда есть конкретный физиологический отклик – покраснение кожи (blush.) При чувстве вины такого отклика нет. Это вообще более когнитивное понятие, чем аффективное, на мой взгяд. Вина ближе всего к злости, то есть к агрессии.

Только проблема в том, что эта злость скорее ментальная, чем физическая, и даже в этом смысле не выражена, а подавлена. Поэтому явных телесных признаков вины нет. Стабильного, биологически обоснованного выражения лица, сопутствующего чувству вины, тоже нет. Это одна из причин, почему вину иногда называют вторичным чувством.

Естественный стыд, как и естественную вину, невозможно чувствовать в одиночестве. Хотя находясь в одиночестве человек может вспомнить конкретный эпизод, когда ему было болезненно стыдно, и в этот момент испытать чувство стыда заново, включая физиологический отклик. Подобное аффективное воспоминание - это механизм работы episodic памяти.

Стыдом, как и виной, часто манипулируют. Человека Стыдят. То есть заставляют чувствовать себя голым там, где он на самом деле одет. Чувство стыда бывает достаточно болезненным, особенно у нарциссично ориентированных людей. Ведь в нарциссизме часто есть ощущение пустоты внутри, которое компенсируется пышным фасадом снаружи. Нет ничего для нарцисса более страшного, чем услышать, что король голый – его главный секрет становится достоянием общественности.

Если отвечать на вопрос отличия вины от стыда глубоко, то чувство вины – это признак депрессивной позиции (Кляйн), в то время, как стыд – признак параноидально-шизоидной. То есть, если есть ощущение, что человек не достиг депрессивной позиции вообще (не может терпеть амбивалетность, не умеет горевать), то скорее всего – это стыд, а не вина. И ровно по тем же причинам, человек, не достигший депрессивной позиции, не может чувствовать ревность, он может чувствовать зависть.

По Кляйн, ревность и вина – более зрелые чувства, чем зависть и стыд. Здесь есть такая тонкость, что человек, достигший депрессивной позиции, может потом в параноидально-шизоидную регрессировать и возвращаться обратно в депрессивную. Причем иногда довольно быстро.

Поэтому думать вина-стыд или ревность-зависть по этому признаку имеет смысл, если есть ощущение устойчивой позиции. Аналогичным образом, по Фрейду, ревность - это чувство Эдипова периода, поэтому если человек прочно застрял в до-Эдиповой фазе, то он тоже не может чувствовать ревность.

Кроме того, ревность – это принципиально треугольное чувство. Если треугольника отношений нет, то нет ревности.

Зависть - это "у тебя есть что-то, чего у меня нет, и что я хочу". Ревность - это  "Я хочу чтобы ты любила меня, а ты выбираешь другого. Я теряю твою любовь. На другого я злюсь". Допустим, у Коли есть машина, и мне плохо от факта наличия у Коли машины - это зависть. Если одной женщине плохо, от того что другая кем-то любима и счастлива в отношениях - то это зависть. Если женщина хочет конкретного мужчину, который выбирает другую женщину, то - ревность.

Зависть можно описать как злость на другого человека за то, что у него/нее есть объект, который хочется иметь самому. Более того, есть ощущение, что другой человек лишает тебя этого объекта. В то же время этот другой является надежным источником желаемого объекта и видится одновременно как владеющий и лишающий.

В зависти есть конфликт – человек хочет объект, который ему «положен», но недоступен. В этих условиях возникает импульс или соединиться с источником желаемого или, если соединение невозможно, испортить этот источник. Импульс может быть довольно сильным и разрушительным, ведь он основан на мощных зашитных реакциях – жесткой идеализации источника в первом случае, или девалюации во втором.

Мелани Кляйн писала о том, что первый объект, к которому возникает зависть – это материнская грудь, Кляйн называла эту зависть первичной. Младенец, который чувствует, что ожидаемое удовлетворение его потребности не наступило, ощущает, что мама лишает его желаемого им - груди, как источника молока. Мама оставляет желаемое младенцем молоко себе. Поэтому первичная зависть появляется у человека раньше, чем ревность и является одной из базовых эмоций.

Зависть связана с неразвитым пока у младенца механизмом терпимости к фрустрации (frustration tolerance). Если первичная зависть терпится и прорабатывается (оптимальная фрустрация), то происходит нормальное развитие ребенка. Если же ощущение зависти слишком сильное и превышает тот уровень, c которым младенец может справиться, то это приводит к ослаблению Эго функций.

В результате запускается импульс, при котором младенец атакует «хорошую грудь» (и делает дальнейшую интроекцию невозможной). Если обладание хорошим невозможно, то надо хорошее сделать плохим, чтобы избежать болезненного ощущения фрустрации. Таким образом первичная зависть стремится разрушить тот самый объект, который необходим для выживания и роста ребенка, то есть механизм зависти в определенной степени саморазрушительный.

Психоаналитики британской школы считали, что первичная зависть трансформируется в бессознательную зависть взрослого человека и может проявиться в терапевтических отношениях в форме негативного переноса. В метафорическом смысле это понятно – довольно часто клиент испытывает чувство зависти к иделизированному терапевту, который все знает, все может и «весь такой нормальный». Cопротивление терапии может быть формой защиты от чувства зависти. Поэтому терапевт демонстрирующий свою неидеальность, cпокойно и без самобичевания признающий неизбежные ошибки в работе, cнижает накал зависти.

Зависть у взрослого человека может сопровождаться чувством вины, ревностью, жалостью к себе. Одно из самых первых проявлений вины может быть связано с деструктивными импульсами по отношению к маме. С этой виной также связаны параноидальные импульсы. Ребенок ожидает что объект, которому он завидует, и который он хочет разрушить, его накажет.

Работа с завистью в терапии может начаться с нормализации ее, то есть с убирания вины или стыда. Когда человек способен сказать – я завидую, то тогда в это чувство можно погрузиться и можно с ним работать. Очень многому можно научиться у зависти. опубликовано econet.ru

Автор: Алексей Толчинский