Психотерапия и психосоматика

Характер и болезнь 

Человеческий организм является целостной структурой, в которой невозможно отделить друг от друга процессы ментальные и процессы физические, отдельные методы лечения для ума и тела являются иллюзией. Любое хроническое заболевания тела сопровождается изменением в характере и поведении человека. Характер и болезнь взаимосвязаны.

Современные положения теоретической патологии перестали делить изменения, возникающие в организме, на функциональные и органические, – другими словами, до тех пор, пока организм жив, любое изменение является потенциально обратимым. Вопрос в том, как запустить эти изменения.

Когда-то американский психотерапевт Карл Витакер провел конференцию, посвященную вопросу: можно ли с помощью психотерапии восстановить ампутированную конечность? Участники конференции решили, что теоретически можно, но как это сделать практически?

Научные дисциплины, проявляющие заботу о здоровье человека, придерживаются двух принципиально различных направлений – борьбы с болезнями и развития здоровья.

Гештальт-подход как метод психотерапии неизбежно обладает способностью влиять на физические функции организма, холистическая концепция, присущая данному методу, позволяет делать это осознанно и целенаправленно. Положение об организмической саморегуляции, являющееся одним из базовых принципов данного метода, определяет его направление на восстановление, поддержание и развитие здоровья.

Возможности психотерапии в лечении заболеваний тела теоретически безграничны. Каждый год все новые заболевания относят к психосоматическим, то есть официально поддающимся психотерапии. Однако, в отличие от химических препаратов и физических средств воздействия с достаточно определенными эффектами, психотерапия является менее систематизируемым и менее повторяемым средством. Она более зависима от участия самого пациента и дает меньше гарантий, чем любая хирургическая операция. Впрочем, максимальная индивидуализация и возможность осознанного влияния самого пациента является достоинством многих методов психотерапии и гештальт-подхода в том числе.

К сожалению, наблюдается информационный разрыв у клинических врачей и психотерапевтов-психологов. Клинические врачи не знают о возможностях психотерапии, хотя обладают знаниями о строении и функциях организма. Психотерапевты-психологи знают или подозревают о таких возможностях, но зачастую ограничены отсутствием медицинских знаний. Население пребывает в этом разрыве.

Традиционное для многих людей отношение к своему здоровью подразумевает отсутствие осознанного участия в тех процессах, которые происходят в организме, за исключением некоторых физиологических отправлений. К счастью, ситуация в последнее время меняется.

Идеи...

Разные направления психотерапии имеют разные идеи, разные теоретические мнения о том, что происходит с пациентом. Лично мне ближе идеи гештальт-подхода.

В этом методе существует идея организмичеческой саморегуляции, которая подразумевает, что человеческий организм способен саморегулироваться (читай: лечиться) сам. В этом случае хороший вопрос: почему этот странный организм этого не делает?

Какие могут быть мысли на этот счет?

Организм знает, как ему саморегулироваться, но человек этого не осознает. Простой пример. Вы можете легко озадачить курящего человека, если спросите его: «Чего ты хочешь на самом деле, может, это быть какая-нибудь другая потребность?» Так еще, вроде бы, прилично спрашивать, но спросите у язвенника: «Чего ты хочешь вместо «гастрофарма»?» - и этот вопрос уже прозвучит издевательством. Хотя теоретически он самый верный, если рассматривать симптом как неосознанную потребность. Только выяснять это стоит как-то мягче и постепеннее.Пример: Когда моя домашняя кошка в определенные периоды своей жизни начинает, по моим психотерапевтическим подозрениям, нуждаться в коте, то она гораздо чаще бегает к миске с едой. Все мои попытки познакомить ее с котами оказываются безуспешными. Она истошно воет и … усиленно ест. Естественно, в этот период она набирает в весе. Я подозреваю, что очень многие соматические симптомы у людей возникают именно по такому же принципу.

Потребность осознается, но ее буквальное осуществление является большим табу.Пример: Мне довелось работать на скорой помощи, но я ни разу не видел плачущего инфарктника. Хотя они описывают боль в сердце, как невыносимую. У меня есть подозрение, что если бы они вовремя расплакались, то инфаркта бы не было. Во множестве научных и популярных статей написано о том, что слезы снижают давление, снимают спазмы, облегчают боль, но – статьи отдельно, инфаркты отдельно.Однажды я ехал в поезде, и меня как врача пригласили к пациенту, у которого было плохо с сердцем. Войдя в купе, я увидел женщину лет шестидесяти с абсолютно каменным выражением лица. Она пожаловалась на сильные боли в груди и сказала, что несколько лет назад перенесла инфаркт. Похоже, что сейчас ее ждала та же участь.

Поскольку аптечка в поезде была пуста, мне ничего не оставалось, кроме как применить психотерапию. И я начал расспрашивать свою нечаянную пациентку. Я спросил, были ли у нее какие-либо неприятности в недавнее время. Женщина сказала, что ее очень сильно обидела невестка.

Я поинтересовался, способна ли она ее простить. Последовал очень категоричный отказ. Тогда я попросил ее попечалиться по поводу случившегося. И на моих глазах начала происходить странная борьба. Женщина на мгновение позволяла развиваться своей печали, ее глаза увлажнялись, лицо становилось мягким, и ее отпускала боль в сердце. Но тут же она останавливала себя и снова превращалась в каменное изваяние с кинжалом в груди.

Она поблагодарила меня за сделанное открытие, но тут же категорично заявила, что плакать на людях для нее невозможно и что она позволит себе эту роскошь, когда доберется домой. На этом моя психотерапия закончилась, дальше в дело вступила медицина. Потребность осознается, способы реализации есть, но так выгоднее. Я помню клиента, который заказал работу с тем, из-за чего же он все-таки считает себя хронически больным, хотя он, вроде бы, уже здоровый. В работе быстро выяснилось, что так выгоднее. Количество социальных убытков в связи с потерей статуса хронически больного оказалось огромным: потеря инвалидности, жалости окружающих и пр. Этот клиент был безмерно счастлив, когда ему пришла в голову гениальная идея: «А я ведь могу никому не сказать, что выздоровел!» И в самом деле. Все достаточно просто. Если терапевт, начиная работать с болезнью, ставит перед собой задачу непременно вылечить своего пациента, ему лучше не начинать работать. Это будет не работа, а нарушение прав человека.Пример, для меня почти хрестоматийный. В моем кабинете появился очень печальный мужчина. Он пожаловался на так называемый «кардиоспазм». Для тех, кто не знает: спазм одного из отделов пищевода.

Я спросил пациента, как он понимает, что с ним происходит, и предложил на выбор три варианта: что-то с собой делает сам пациент, что-то не то делает его организм, к нему привязалась болезнь по имени Кардиоспазм.

Он сказал, что, скорей всего, что-то делает его организм. Тогда я поспешил узнать, может ли быть что-то ценное в том, что делает его организм. Пациент задумался и начал перечислять: «Ну, во-первых, я похудел на 15 кг. И все говорят, что я лучше выгляжу. Во-вторых, мне раньше на работе приходилось много выпивать, а теперь не могу выпить ни капли водки, только дома в спокойной обстановке немного пива. В-третьих, я собирался уволиться со службы, а мне врач сказал, что со второй степенью кардиоспазма меня комиссуют, а у меня как раз вторая…»

На этих словах мой пациент переменился в лице, схватился руками и за грудь и сказал совсем странную вещь: «Знаете, доктор, меня что-то внезапно отпустило, а у меня еще комиссия, дайте мне ваш телефон, лучше я перезвоню после комиссии…» Естественно, он не перезвонил.Алгоритм работы с психосоматикой в гештальт-подходе, на мой взгляд, такой:Узнать, осознает ли клиент свою потребность, связанную с симптомом, или нет. Если нет, помочь ему осознать эту потребность. (Этапы возникновения и фокусировки фигуры потребности).Если клиент осознает потребность, определяющую симптом, – выяснить, известны ли ему другие способы реализации этой потребности, если да, то почему он их не использует. Если не известны – поискать эти способы. (Этап сканирования).Когда и с потребностью и со способами все ясно, у клиента можно спросить, что он собирается с этими знаниями делать. Он может сказать: «Хочу оставить все как есть». Это печально, но это его право. Либо он обнаружит, что по-другому удобнее, хотя нельзя или непривычно – и начинает выздоравливать. Иногда это – как учиться ходить, иногда – как впервые открыть глаза. (Этап выборов и принятия решений).Дальше при желании можно спросить: «Ну и как тебе с этим?» Если клиент решил оставить все как есть – ему, может быть, здорово печально. Самое время это обнаружить. Если он почувствовал начинающееся выздоровление, скорей всего, отметит что-то положительное. Если не отметит – хорошо бы узнать, что здесь не так. (Этап ассимиляции). Вот и все. Алгоритм простой. Чтобы он действовал – нужны все навыки гештальт-терапевта. Умение вести диалог, техники, понимание, с каким этапом цикла саморегуляции работаешь и т.д.

Выводы...

На мой взгляд, психотерапевты в работе с психосоматикой действительно могут многое. Но делают очень мало. Почему?

Существуют стереотипы и традиции: врачи не верят в психотерапию, пациенты ни во что не верят, психотерапевты подозревают, что могут что-то, но опасаются своей некомпетентности. Как и во многих других сферах знания, информационная пропасть задерживает прогресс.

Когда-то соседка по купе сказала: «Если врач не может что-то вылечить, зачем он говорит – эта болезнь неизлечима. Честнее признаться, – я не могу это вылечить, но, может быть, кто-то сможет».

Те психотерапевты, которые подозревают о своих возможностях – попадают в следующую ловушку. Они верят в то, что «должны» вылечить пациента. Это тупик. «Борьба с крепостью укрепляет ее стены», – писал Энрайт. Здесь как нельзя лучше подходит парадоксальная теория Бейсера: «Выздоровление наступает, когда к нему перестают стремиться».

У меня был клиент, который ходил в бесплатную группу для астматиков. Он сказал, что болеет 25 лет, и его невозможно вылечить. Я сказал, что не собираюсь этого делать, и предложил просто присутствовать на группе, не стараясь вылечиться. Он поработал на группе и уехал в свой город. А через два месяца он меня разыскал.

Оказалось, он после этой группы забыл, что у него была астма. И два месяца не помнил. Вот неприятность. За два месяца не случилось ни одного приступа. Догадываетесь, что было дальше? Ему на глаза попался ингалятор, и он все вспомнил. Приступы начались снова. «Вы мне испортили жизнь, – сказал этот пациент. - Я был уверен, что неизлечимо болен. А как мне жить дальше? Считать себя больным, я не могу, и как выздороветь не знаю». Но я честно с ним ничего не делал. Я просто был первым, кто не пытался его вылечить. И, конечно, работа с психосоматикой требует специфических навыков. Это проникновение в жизнь клиента с черного хода. Обычно терапевты работают «про жизнь», а болезни лечатся, между прочим. Здесь все наоборот, начинается с работы «про болезнь», а приходится «про жизнь». И это еще одна ловушка. Если пациент верит, что сможет выздороветь – и ничего не изменится в его жизни, то ему лучше в поликлинику. Психотерапия здесь бессильна. Болезнь – это черта характера. Уходит болезнь – меняется характер. Весь гештальт-подход – работа с характером. опубликовано econet.ru

Автор: Вячеслав Гусев