В 95 она вышивает рушники, достойные музея наивного искусства

Зинаида Прокофьевна Тимченко живет в доме престарелых в Елховке Самарской области. Она прошла немецкий плен, во вдовстве подняла двоих детей… Вот ее рассказ.

Родилась я в 1924 году. В Укрáйне, Полтавской области, Кременчугском районе прошло мое детство. Я в одиннадцать лет уже работала на полях в колхозе.

19 сентября 1941 года враг вступил в Киев. Путь немецким войскам на восток Украины был открыт, и до нас немец дошел быстро. Семнадцать годов мне тогда было. Помню, как согнали все село на площади, в одну сторону стали отбирать молодежь и заставляли их грузиться на телеги. Попала на телегу и я. Ехали, охраняемые полицаями, в ужасе прижавшись друг к другу. Крики и плач были слышны далеко за пределами села.

Довезли нас до станции и погрузили в вагоны… Так я попала в рабочий лагерь между Дрезденом и Берлином. Работать заставляли много. Били за любую провинность, да и просто так, даже за то, что нашивки на груди и на рукаве одежды были неровно пришиты.. Но память иногда стирает страшные воспоминания, а вот хорошо помню, как поразила меня чистота и ухоженность немецких городов и сел. На окнах домов чистые занавески, подхваченные красивыми бантами, в огородах дорожки, выложенные камнем, разнообразие цветов. Словно и нет войны.

Три года плена. Вернулась домой, а тут немец все разрушил. Голод, нищета. Страшно. Пережила я и это.

Вышла замуж, родила двоих детей. Вроде бы жизнь налаживаться стала. Но через восемь лет муж погиб. Как же было трудно! В колхозе денег не давали, голодали, но выжили и детей выучила, у самой-то три класса образования.

Дочка после девяти классов к брату моему уехала в Шенталу. Окончила там медучилище. Поселилась в Красном Яре, работала фельдшером в роддоме. Сын после армии в Москву уехал. В милиции служил, женился, квартиру дали ему большую, двухкомнатную.

Дочь позвала меня к себе, переехала я к ней жить. Да вот рано дочь у меня умерла, всего пятьдесят пять ей было. Я самые последние слова ее хорошо помню: «Не плачь, мамо, не надо. Столько, видно, мне отмеряно»…

После похорон сын меня в Москву забрал. Сказал, мама, живи у меня. Но меня в Москве не прописали и пенсию не перевели. Я расстроилась, пятьдесят лет стажа, а пенсии нет, но сын утешает: «Мамо, я буду тебе денег давать, сколько тебе нужно».

Забрал он меня в сентябре, а в марте следующего года скоропостижно скончался. Заболело горло, оказалось – рак…

Вернулась я в Красный Яр. Сначала у внука жила, но поняла: не нужна я там, у него детки маленькие, правнучки мои, да еще и я.

Долго думала и решила…

На девятое мая пришли меня поздравлять – и депутат, и глава сельского поселения Красный Яр. Спрашивают меня:

— Бабушка, что вам нужно, мы поможем.

А я говорю :

— Нужно мне только одно – помогите мне с оформлением в дом престарелых.

Удивились они оба, а глава и говорит:

— Зинаида Прокофьевна, мы вам и квартиру можем дать!

— А что же я в квартире одна делать буду? За мной уже уход нужен, да и с людьми я люблю общаться.

Вот так я в пансионат в Елховке и попала. Уход здесь, как за малыми детьми. Днем я помаленьку пройдусь по пансионату, поговорю с соседями и персоналом и иду заниматься любимым делом – вышиваю рушники, гуляю. Ну вы понимаете, нужно ж нас, людей чем-то занимать. А то совсем с ума сойдешь. Люблю читать, больше всего про любовь, читаю – и как будто чужими жизнями живу, судьбами людскими, ведь мою-то молодость война убила…

Удивительная бабушка в 95 лет вышивает без очков, сама сначала по ткани карандашом намечает рисунок, потом покрывает цветными стежками, самодельным кружевом отделывает края рушника.