После того, как вы станете эгоисткой, вы сможете жить!

«Жить для себя» — пугающая многих фраза. Последствия известны: порок, разврат, деградация. И куда-то там, прямо по скользкой дорожке… Но однажды я призналась себе, что моя жизнь часто мне не принадлежит. Что в ней так много «надо» и так мало «хочу». Чувство долга лежало на моих мечтах и планах каменной плитой, а я все пыталась выдать ее за скрижали.

И я решила — хватит! Надоело превращать свою душу и жизнь в свалку радиоактивных отходов. Надоело, словно робкий проситель, шаркая ножкой, объяснять, как я посмела поставить свои интересы выше интересов других. Пора жить для себя. Выбирать радость, а не зубовный скрежет и самогипноз. Жить по любви, а не по требованию.

Так начался мой возмутительный, асоциальный год в режиме здорового эгоизма. «Здорового» или лучше «разумного» — спасительная оговорка, благодаря которой окружающие не сразу распознавали во мне отщепенца и нарушителя общественного порядка вещей. Ведь многие уверены, сначала сгрызи десять железных хлебов, стопчи десять железных башмаков, хлебни лиха, а потом, если хватит сил и здоровья, пожалуйста — живи для себя.

Но я начала без промедлений.

Один в поле

Вначале было страшно. Идеологически я была не подкована, и все держалось на смутной, но твердой уверенности, что так будет лучше. Казалось, будто ухожу в одиночную кругосветку на надувном банане. Не знала, выдержит ли моя собственная обшивка девятый вал «долженствований», чьих-то ожиданий и проекций. Становиться изгоем, наклеив на себя ярлык «эгоист», пусть даже и разумный, совсем не хотелось. Но я понимала, для меня это единственный путь к свободе.

Мой план стал для окружающих аттракционом невиданной нахальности. Ведь я вышла из игры, в которой запрещено оспаривать право на собственную жизнь. Я перестала извиняться за свои желания и планы, оправдываться и чувствовать себя виноватой за то, что хочу быть счастливой, спокойной и самой распоряжаться своим временем.

Из жилетки — в скафандр

Первым делом я решила торжественно перекрыть кран, из которого в мою жизнь стекались жалобы, причитания, тоскливые монологи и ненавистнические тирады. Я люблю своих родственников, обожаю подруг, ценю коллег и уважаю пожилых соседей. Но это не значит, что их многочасовые исповеди в стиле «как страшно жить», «все в дерьме, а я в белом смокинге» или «представь, этот гад мне так и не перезвонил» должны быть частью моей жизни. Я сняла со своей двери вывеску «Энергетический донор. Прием круглосуточно». И это стало актом гражданского неповиновения. «Как?! Тебе не интересны подробности чьей-то семейной жизни, болезни, хандры или маниловских планов? Ты не хочешь слушать заигранную пластинку подруги о ее (в который раз) разбитом сердце? Ведьма! Сжечь ее!»

Когда я мягко, но решительно прерывала попытки упаднических излияний словами: «Мне кажется, эта тема неприятна ни тебе, ни мне. А расскажи лучше про…», у меня от ужаса замирало сердце. Думала, вот сейчас посыплются обиды и обвинения в душевной черствости. Но, удивительно, моя готовность слушать о хорошем была сигналом это хорошее вспомнить и начать о нем говорить. И главное, это освободило меня саму от привычки жаловаться и ныть. Ведь, отказавшись выслушивать мрачные истории, мне и самой расхотелось такие истории сочинять и рассказывать.

Да, я говорю вам «нет»

Потом было самое сложное. Начать пользоваться неэтичным, ненормативным словом «нет». Обычно я соглашалась на любую более или менее слезную просьбу. Застенчивость, подкрепленная страхом обидеть, вертела мною как угодно. Было неловко разрушать образ, который я создала в глазах окружающих. Так и билась в силках, которые сама же и расставила. Но стоило первому серьезному «нет» слететь с языка, меня было уже не остановить. Знакомые были шокированы так, будто я на их глазах проглотила живого кролика.

Мечтала жить по принципу «драмкружок, кружок по фото, а мне еще и петь охота», а в реальности я все свободное время работала на добровольно-безвольных началах. Замещала замов, подменяла сменщиков, водила по магазинам чьих-то родственников из Ухты, сидела с детьми своих праздных подруг, пока те мариновались в спа-салонах, выгуливала фикусы и поливала собак. Из мальчика на побегушках можно легко дослужиться до раба на галерах. Но я сказала этой заманчивой карьере «нет».

Со временем я научилась отделять зерна от плевел, а зачастую, и плевков. Понимать, где просьба о помощи — реальна, а где — обычная манипуляция и бытовой паразитизм. Справедливое «нет» стало для меня стальным каркасом, который не позволял прогибаться, мямлить и забывать о себе.

Все свободны!

Утверждение «никто никому ничего не должен» звучит хорошо, но на практике едва ли выполнимо. Отказаться от роли вечного должника, обязанного уступать и угождать, было не так трудно, как самой перестать требовать и покушаться на свободу воли других людей. Почти как у Пелевина, я готова была носить с собой английскую булавку и колоть себя всякий раз, когда начинала командовать чьей-то жизнью, думая, что я-то лучше знаю.

В долговой яме были и мои отношения. Они чахли от взаимных «я тебе все, а ты мне ничего». Ведь ожидания и требования могут обескровить и любовь, и дружбу. Это неравенство я решила, как в математике. Приняла условия как необходимые и достаточные. Прекратила выпрашивать подачки для своего эго и бесноваться от того, что мой возлюбленный не играет по моему сценарию. Однажды я вышла на поле боя наших эго в качестве парламентера. Мы просидели на кухне всю ночь, выпили три литра кофе, честно поговорили обо всем и на утро подписали пакт о признании у друг друга права быть собой. Мы просто сбежали с пыльных подмостков вечной драмы. На волю, в пампасы.

Сейчас, как только подступает обида, что кто-то не позаботился, не уделил внимания, не выполнил просьбу, хотя вроде как должен, я шепчу, словно мантру: «Все свободны!».

Связи, а не цепи

Желание признания и боязнь быть отвергнутым — штуки коварные. Всю жизнь я обрастала знакомыми, словно в страхе перед холодами набрасывала на себя одно ватное одеяло за другим. И в какой-то момент почувствовала, что едва могу дышать. Они душили меня, не давали двинуться с места, убаюкивали, усыпляли. Да и как сбросить их, ведь они такие теплые и милые. Но разумный эгоист не боится быть социально обнаженным, не прячется от жизни за спинами многочисленных полудрузей и нянек-родственников. А на вопрос «Сколько у тебя друзей вконтакте?» он спокойно отвечает: «Два». Стать лучшим другом самому себе, быть себе интересной, нужной, вдохновляющей. Ведь, по сути, мы все одиноки. Но хуже всего, когда у тебя нет даже тебя самого.

Пространство для личного

Честно скажу, начиная свой «эгоцентристский» год, я готовилась к гордому одиночеству в сети и в реальности. Презрительное шипение «эгоисссстка», как счетчик Гейгера, обозначало зону, зараженную непониманием. Я отдалялась от нее все дальше, и привычная жизнь казалась необитаемой и просторной. Но природа не терпит пустоты. Очень скоро мой микрокосмос наполнился делами и людьми, которым я с радостью начала отдавать с таким трудом отвоеванную себя.

Времени, спасенного от бездарных обязанностей и вампирических отношений, совсем не жалко для тех, кому это по-настоящему нужно. И это не поза, и не благотворительность. Это тоже эгоизм. Ведь я делаю это прежде всего для себя и своей души. Подозреваю, что разумный эгоист превращается со временем в разумного гуманиста. Сама я лишь в начале этой эволюции, но хвост уже отвалился.